Любовник-однолюб  "Домовой", № 65, 04-01-99 Когда двое любят друг друга -- это видно всегда и всем. Волей-неволей они приковывают взгляд, даже когда просто идут себе мимо. При случае хочется рассмотреть их поближе. Причем не порознь, а обязательно, вместе. Как на старинных семейных портретах, где фигуры и лица пребывают в каком-то нескончаемом счастливом диалоге взглядов, жестов, улыбок. Думаю, что Саша и Алина Лазаревы стали бы идеальными моделями для такого портрета. Их девиз -- верность - Да что вы будете про них писать! -- почти посетовала любимая теща. - У них же все так хорошо "Тьфу-тьфу", стучу я по деревянной двери их новенькой, только что отстроенной дачи. И слава Богу! Пусть у них всегда все будет хорошо в ущерб любым беллетристическим красотам и занимательным сюжетным ходам. Впрочем, стучи - не стучи, а актерская жизнь без своих тайных драм не обходится. И кому как не Саше Лазареву это знать. Он вырос в театре. Это не фигурально, а буквально так. Родители - Светлана Немоляева и Александр Лазарев. Эталонная актерская пара. Всегда вместе, всю жизнь в одном театре. Верность -- фамильный девиз и главный жизненный принцип их союза, который остается неизменным и для Саши. Его родители не мыслят себя без Театра им. Маяковского, а он себя - без Ленкома. Мама и отец тридцать девять лет почти никогда не разлучались, и он за одиннадцать лет семейной жизни никогда надолго не покидал Алину. Он и с друзьями своими такой - сама преданность, сама открытость. - Что тебя больше всего обижает в людях? -- спрашиваю его. - Скрытность. А Алина добавляет: "При нем слова нельзя сказать плохого о его друзьях. Даже когда они этого заслуживают". По Фрейду считается, что любящие сыновья подсознательно ищут в своих избранницах замену матери. Я не знаю, стояла ли такая проблема перед Сашей, но трудно вообразить себе более непохожих женщин, чем его мама и жена. Светлана - нежная, трогательная, нервная Бланш Дюбуа из эпохального "Трамвая "Желание". Алина - другая. Ироничная, насмешливо-невозмутимая, с сильным характером. При своем малом росте и хрупком облике ей подошло бы амплуа травести. Но она никогда не хотела быть актрисой. Ей для жизни вполне хватает актеров среди ближайших родственников. - Как отнеслась к твоему появлению в Сашиной жизни Светлана? -- интересуюсь я. - Ты не поверишь, но она была искренне рада. Знаешь, что первое она мне сказала? "Ну вот и отлично! Я больше не буду одна проводить у окна все ночи в ожидании Саши. Теперь мы будем это делать вместе". - А твоя жизнь, Саша, очень переменилась после женитьбы? - Да в общем нет. Просто раньше я вставал, когда вставала мама, -- в семь утра. А теперь с Алиной раньше одиннадцати никак не получается. Она типичная сова. Счастливые приметы Их женитьбе предшествовали несколько самых невероятных совпадений. Начнем с того, что Алине с детства очень нравилась фамилия Лазарев. Армянка по отцу, она была в девичестве Айвазян. И не то чтобы это ее очень тяготило, но, когда однажды в школе объявилась новенькая девочка и на перекличке прозвучала ее фамилия - Лазарева, Алина вдруг ей страшно позавидовала. Вот бы ей такую! Спустя много лет бывшая школьная подруга на свадьбе у Алины и Саши произнесла восхитительный тост, смысл которого сводился к тому, что, мол, не думай, Саша, будто она тебя просто так полюбила, - Алина девица целеустремленная, себе на уме, вышла замуж за фамилию, которая ей еще в детстве приглянулась. Был и другой знак судьбы. Однажды, возвращаясь с мамой из школы по Гнездниковскому переулку, они прошли сквозь арку серого сталинского дома, где до сих располагается магазин "Армения". Алина подняла голову и, сосчитав этажи, сказала: "Ты знаешь, мама, я когда-нибудь здесь буду жить". Мама оценила серьезность этих амбиций, но, ничего не сказала, а только понимающе вздохнула. Мечтать, дочка, не вредно... Между тем в этом самом доме на шестом этаже жил вместе с родителями мальчик Саша, который еще не знал, что его судьба уже семенит с ранцем где-то внизу по мостовой и деловито присматривается к высоте потолков в их квартире. В общем, о содержании свадебного тоста будущей тещи тоже легко догадаться. Дорогой зять, если ты все еще льстишь себя надеждой, что сам по себе представляешь для нее интерес, очнись, пока не поздно. Ты должен знать, что она всегда хотела жить на Тверской улице в доме, где "Армения". - Ума не приложу, как Саша после всех этих речей все-таки не раздумал на мне жениться? - смеется Алина. Но это, оказывается, не все. Была еще третья счастливая примета, с которой, в сущности, и начался их роман. - Мы к тому времени были знакомы уже довольно давно, но еще только приглядывались друг к другу. Саша, Алина, привет, привет! А тут вдруг пронесся слух, что Лазаревы-старшие съезжают на летние гастроли, а значит, квартира свободна. Представляешь, какой простор для веселой гульбы и компаний! Меня туда тоже позвали. Прихожу в гости, и первое, что вижу, -- на молодом хозяине доме надета майка с надписью "15 мая". А это, между прочим, мой день рождения. Ну, думаю, неспроста все это. Что-то уж больно много всего сходится. А когда потом я увидела его на сцене, то поняла, что влюбилась безумно. - Ты увидела его в Ленкоме? - Нет, что ты! Это был Театр Советской Армии, где он проходил службу. Выходил в массовке на две минуты в каком-нибудь военном мундире и просто молча стоял. Но мне кажется, весь зал смотрел только на него. На Саше была широкополая шляпа, которая ему безумно шла. И еще он тогда носил усы. Ну не усы, а такие первые юношеские усики. Очень трогательные. Но даже по одному его безмолвному появлению было понятно, как он невероятно сценичен. То что Лазарев-младший красив и сценичен, отметила не только его будущая жена, но и мэтр Ленкома Марк Захаров, пригласивший молодого артиста в труппу своего театра. Потом Захаров будет клясться, что он понятия не имел, чей он сын. "А если бы знал, то тем более взял бы, -- с вызовом говорит Марк Анатольевич, -- своим надо помогать!" Ленком был театром его мечты. "Тиль", "Юнона и Авось", "Жестокие игры" -- сами названия этих давних спектаклей звучали для Саши волшебной музыкой и будили самые смелые фантазии. Реальность, как и следовало ожидать, оказалась гораздо прозаичнее. По подсчетам Алены -- год, по его -- два он провел в глухой ленкомовской массовке. "Четвертый матрос пятый с левого края" в кордебалете "Юноны" -- не очень-то выигрышная роль для начала. Впрочем, к ней Саша готовился как ни к одной своей премьере. И только через год или два он вдруг с изумлением обнаружил, что всего лишь танцует в кордебалете. "Наверное, мне придется уйти", -- скажет он Алине тоном приговоренного к высшей мере. Амплуа - любовник Но уходить не пришлось. Судьба неожиданно подбросит ему две главные роли, хотя и с чужого плеча. Вначале срочный ввод в "Ромуле Великом" вместо безвременно умершего Юры Астафьева, а потом ввод на Клавдия в "Гамлете" вместо Александра Збруева. Наверное, именно после шекспировского злодея за ним прочно закрепилась репутация артиста, умеющего носить костюм. Ведь это особое искусство -- не выглядеть смешным в старинном камзоле или во фраке. Но по жизни Саша терпеть не может всякую примерочно-галантерейную суету, предпочитая привычный и удобный джинсовый стиль. - Его нельзя заставить пойти в модный магазин, -- жалуется Алина. -- Он оттуда сбежит через минуту. - А если мы идем вместе - это случается, когда мы бываем за границей, - продолжает за нее Саша, - то все сводится к малосодержательному диалогу: ты себе купи, нет, ты себе купи, давай купим тебе, нет, тебе нужнее, ну и т. д. Впрочем, когда речь заходит о роли, тут он готов быть терпеливым и смирным, как на приеме у стоматолога. Для "Женитьбы Фигаро" Захаров нарядил его графа Альмавиву так, что Сашу впору было выставлять в витринах парижского музея моды. Рафинированный XVIII век, пудра, кружева, серьга в ухе. Какой мужчина! Законное право "первой ночи" принадлежало ему не только по статусу, но и по званию "первый любовник". Его граф скорее подставил бы собственную голову под нож гильотины, чем добровольно отказался бы от охоты за чужими невестами и любовницами. Даже собственная жена будет способна его возбудить только тогда, когда станет чужой добычей. Граф Альмавива его прославит. Приглашения сниматься в кино посыплются со всех сторон. Его будут упорно домогаться все дамские журналы, а он -- не менее упорно их избегать. - Он терпеть не может давать интервью, -- по секрету призналась мне Алина. И мне часто самой приходится подрабатывать его пресс-секретарем. Как выяснилось, кроме частых интервью Сашу еще тяготит и амплуа героя-любовника. Каждый раз он безумно мучается необходимостью участвовать в откровенных любовных сценах. - Что ты не можешь делать в кадре или на подмостках? - Раздеваться. Всеми правдами и неправдами стараюсь без этого как-нибудь обойтись. В своем предпоследнем фильме (?), где любовная сцена была ключевой по смыслу и по требованию французского продюсера, он придумал появиться в кадре в пиджаке, галстуке и в трусах. Получилось смешно и... довольно-таки сексуально. - А какую роль ты считаешь абсолютно своей? -- Незнамова, например. - "Я пью за матерей, которые бросают своих детей..." Эта что ли? - Вот-вот! Классический русский неврастеник. Его черты мы угадаем в образе английского короля Генриха VIII из "Королевских игр". Лазарев тронет струну, которая до него редко звучала в захаровских спектаклях, -- обжигающее чувство душевной погибели, роковой пустоты, вкривь и вкось пошедшей жизни. И все это на фоне эффектного мелодраматического сюжета, с пением, с танцами, в роскошных костюмах. А я смотрел на Сашу и думал, каким бы он мог быть Арбениным! Впрочем, до возрастных ролей еще надо дожить, а пока мы размышляем о том, может ли он представить себя вне актерской профессии? Чем бы стал тогда заниматься? - Красил бы лодки где-нибудь в Испании. Целый день на пляже, на солнышке. Красота! Но такие мысли возникают в голове, только когда уж очень устанешь. А вот сейчас прошло уже два месяца, как закончились съемки очередной картины, в театре у Захарова в новом спектакле я не занят, телефон молчит. И тогда какие тут лодки, какие пляжи! Одна мысль: поскорей бы начать новую работу, получить новую роль... А пока у Лазарева выдалась первая за последние пять лет передышка между большими ролями и фильмами, можно заняться новым домом. Они построили его недавно. В фантастическом месте, по Рублевке. Помогли родители. Дом просторный, теплый, пахнущий свежесрубленным деревом, с уютным камином и огромной верандой, где уже стоит необъятный стол, появившийся здесь раньше другой мебели. И уже никто не вынашивает тайные планы, когда родители уедут на гастроли. Наоборот, все ждут не дождутся, когда же у всех гастроли закончатся, чтобы наконец всем вместе собраться за одним столом. Бывают же такие идиллии! Впрочем, у Лазаревых подрастает дочка, маленькая Полина, смуглолицая красивая девочка, унаследовавшая папину аристократическую стать и мамин веселый нрав. Поэтому не исключаю, что лет через пять-шесть родительские отъезды будут Полиной даже приветствоваться. И может быть, тогда возникнет какой-нибудь мальчик, которому очень понравится фамилия Лазарев и который всю жизнь мечтал жить в доме на Рублевке. А почему нет? Его очень можно будет понять.