Александр ЛАЗАРЕВ-младший Nanya.Ru, №2  2002 г.,рубрика "Альбомчик" Если ребенок получает любовь только от матери – он не получает и половины. Про детей он говорит с большой теплотой, даже нежностью, и сложно представить, что за плечами у этого молодого человека, легкого, открытого, иногда ребячливого — уже одиннадцать лет отцовского «стажа». В 1990 году, когда Александр еще только заканчивал учебу в школе-студии МХАТ, у них с женой Алиной родилась старшая дочь — Полина. А десять лет спустя появился сын Сергей. ? На мой взгляд, полноценное общение с детьми требует больших душевных, эмоциональных затрат. Иногда после нескольких часов такого плотного общения с парой разыгравшихся сорванцов чувствуешь себя как выжатый лимон. Вам знакомо это чувство усталости, раздражения? — Чего греха таить, усталость, конечно, бывает. И раздражение тоже бывает, но не от долгого общения, а от непонимания. Когда дочь начинает делать что-то не так, как тебе хотелось бы: ты несколько раз сказал одно и то же, а все продолжается по-старому, тогда появляется раздражение. ? По-актерски отстраниться от ситуации, посмотреть на нее со стороны получается? — Это у кого как. Если кто-то переносит свою профессию в семью, то да. А я, когда выхожу за стены театра, забываю и о театре, и о профессии и становлюсь совершенно другим человеком. Поэтому никаких актерских проявлений дома нет и быть не может. ? А когда вы играете с детьми, вы не наблюдаете за ними, как актер, не ловите какие-то интонации, манеры, чтобы потом вынести это на сцену? — У меня этого нет, но про маму свою так могу сказать: она у моей дочки очень много разных красочек, интонационных и поведенческих, набралась. ? В целом, по жизни, ваш стиль общения с детьми каков: вы отец-друг, советчик или, скорее, отец-диктатор, не выносящий, когда с ним препираются, спорят? — Конечно, надо спросить моих детей, какой я. Мне кажется, что и то и другое присутствует. Я достаточно требователен к дочери. Но все-таки требователен по делу, по сути. Я стараюсь пресекать детское лоботрясничанье, но когда кто-то другой — дедушки или бабушки — начинает делать замечания Полине, что надо, например, больше заниматься, во мне сразу возникает дух противоречия, я за нее тут же заступаюсь, говорю, что она еще ребенок и ей нужен отдых. В общем, я пытаюсь находить золотую середину, хотя, может быть, дочка возразит и скажет, что все не так. ? Она вас считает своим другом? — Мы друзья. Конечно, что касается девичьих тайн, она больше делится этим с мамой, но и со мной может обсуждать какие-то проблемы, я счастлив и горд, что завоевал такое доверие с ее стороны. ? А какие-то проблемы, связанные с переходным возрастом Полины, уже появляются? — Проблемы пока нет, но девичьи замашки появляются. ? Вы имеете в виду женское кокетство? Это вам нравится? — В меру — да. Но хотелось бы, чтобы оно не перепрыгивало, не переходило возрастные рамки. ? Вы с Полиной уже преодолели несколько ступеней развития. Какой этап, какой возраст был для вас самым интересным? — Вся жизнь ребенка безумно интересна. Но, мне кажется, что для большинства родителей самый замечательный возраст — это когда ребенок начинает тебя спрашивать: а почему так, а что это, и ты начинаешь раскрывать ему мир и рассказывать обо всем. Вот этот период — сознательный — самый лучший. До тех пор, пока ребенок с тобой хоть о чем-то еще советуется. ? На откровенный вопрос ребенка следует полный, исчерпывающий ответ? — В меру возраста, насколько она готова в данный момент понять и правильно оценить эту информацию. Не хотелось бы ранить ее какой-то излишней откровенностью, но и врать тоже нельзя. ? В какие игры вы с Полиной играли? — В жмурки, в прятки. Прятаться она просто обожала, иногда даже и не предупреждая никого: спрячется и сидит в шкафу. Поднималась паника, ну а потом, конечно, следовало строгое наказание. А однажды был по-настоящему страшный случай. Мы с Полиной отправились на какой-то вечер в Театр Советской армии, здание огромное, целый город для ребенка. В фойе встречаю своего товарища, Сашу Домогарова, разговариваем, через три секунды оглядываюсь — нет ее. Нигде. Представляете, что со мной творилось? Холодный пот, волосы дыбом. Везде ее ищем, за кулисами темно... И тут появляется Саша с Полиной на руках. Оказывается, она спряталась за кулисами и звала тихонечко: «Папа, папа». ? Она еще играет в игрушки, в Барби, например? — В Барби уже нет. Но к игрушкам я отношусь прекрасно, даже с уважением. И когда дочка разбрасывает их перед сном по комнате — мягкие зайчики там, мишки, я их расставляю аккуратно, чтобы не валялись, потому что мне кажется, что они тоже имеют свою душу. ? Разве нет игрушек, которые могут испортить ребенка? — Есть, конечно. Тамагочи и всякие покемоны — это, по-моему, неправильно. Лучше завести живого котенка, чем покупать тамагочи, это мое твердое убеждение. А игровые приставки хороши в меру. Я помню, как мне это было интересно в детстве — смотреть телевизор, нажимать кнопки, но если долго сидеть, уставившись в телевизор или в компьютер — это вредно и для зрения, и для мозгов. От этого тупеешь. ? А сынишка уже смотрит телевизор? — Нет, но его почему-то очень привлекает реклама: он замирает и его ничем невозможно оторвать от экрана. ? Его наверняка в скором времени заинтересуют игрушки с военной тематикой: пистолеты, солдатики, наборы полицейского какие-нибудь... Как вам кажется, подобные игрушки не опасны? — Не хочется быть занудой и стареть раньше времени. Я помню, какое удовольствие доставляли мне подобные игрушки в детстве, я дрожал от восторга при виде тех же пистолетиков. Но, наверное, подсознательно это воспитывает какую-то излишнюю агрессию. Повторюсь, во всем хороша мера. Главное, наверное, дать ребенку правильную установку на добро. ? Бывают у вас с женой разногласия в вопросах воспитания? — По большому счету, мы солидарны. Могут быть незначительные разногласия на бытовом уровне. Скажем, Алина делает вместе с Полиной уроки. Кстати, она действительно делает с ней все уроки, начиная с первого класса, постоянно. Программа тяжелая, и дочка устает, и Алина устает. И в конце концов жена может сорваться: «Что ты не понимаешь?! Двадцатый раз подряд делаешь одну и ту же ошибку...» Я, наблюдая со стороны, могу сказать: «Зачем ты орешь на ребенка?» «Иди сам попробуй позанимайся! Сделай с ней математику!» ? И папа идет делать математику... — Папа в математике ничего не понимает! Однажды Поля обратилась ко мне с просьбой решить задачу. Это в третьем классе было. Ну, думаю, уж задачку для третьего класса я, пожалуй, решу. Открываю учебник, читаю: «Из пункта А в пункт Б...» И тут меня охватывает холодный ужас и страшные воспоминания детства, когда я заглядывал в учебник и не понимал ничего! Я отшатываюсь и говорю Полине: нет-нет, только не это, закрой, убери скорее. Она тогда долго и громко надо мной смеялась. ? Вам хочется, чтобы она хорошо училась? — Конечно хочется. Но мы не сходим с ума по этому поводу. Сначала она очень сильно переживала за двойки. Боялась даже в школу идти. Мы с Алиной, как два Макаренко, ей внушали: да плюнь ты на эти двойки! Ни одна двойка твоих слез не стоит! И нам удалось соблюсти какую-то меру. То есть Полина старается двойки не получать и хочет соответствовать нашим надеждам на нее, но в то же время и не бьется головой об стенку, когда получает "банан". ? Фирменный вопрос от нашего журнала: как вы выбирали няню? — Выбирали очень просто: позвонила наша подруга Алика Смехова, у которой сын родился чуть раньше, чем у нас, и сказала: "Обязательно берите няню!" У меня есть замечательная девушки из города Коврова. И действительно, приехала очень хорошая, скромная девушка. Так что няню мы выбрали по рекомендации, и пока нас все устраивает. ? Мне кажется, что мужчины, когда они становятся отцами, делятся на две большие категории, независимо от их возраста. Первые смотрят на детей почти с благоговейным ужасом, как на инопланетян, боятся лишний раз подойти, не умеют с детьми играть, и все заботы по уходу оставляют матери. А другие мужчины — с первого же дня, смело меняют памперсы, легко с младенцами контактируют, и быстро находят общий язык. Отчего так, как вы думаете? — Да, есть такая категория мужиков, которые не знают, с какой стороны к этому комочку подойти. Мне кажется, их пугает младенческое непонимание (я бы ребенку объяснил, да ведь он все равно не поймет!). Но когда дети подрастают, когда им уже можно все доходчиво объяснить, рассказать, тогда они и становятся друзьями. А все мои друзья-отцы как раз легко с детьми общаются, и памперс с удовольствием поменяют, и по сто раз будут повторять: "Скажи "ма-ма", скажи "па-па". ? Что в возрасте вашего сына самое интересное и что самое невыносимое? — Очень много забавного, но ничего невыносимого нет. Хотя возраст у него самый шкодный, конечно. Он разбивает и разрушает все, что только возможно. Однажды я особенно расстроился, когда он оторвал переднюю панель с нового, только что купленного телевизора. Я ничего ему не сказал, не наказал, конечно, но было обидно. А вообще, это такая ерунда, по большому счету. ? В общении с детьми мы часто повторяем манеру, слова и методы воздействия своих родителей. Есть что-то, в чем не хотелось бы их повторять? — Пожалуй, ничего. Разве что в мелочах: хотелось бы быть немножко помягче, и если ребенок чего-то очень хочет, все-таки уступать ему, а не вставать в позу «Нет, и все!». ? Родители с вами часто бывали категоричны? – Да, но в целом я не вижу серьезных промахов в методике их воспитания. ? Насколько я понимаю, вы росли публичным ребенком? — Очень. Так сложилось в силу обстоятельств. Школа, в которой я учился, была рядом с маминым театром, я часто приходил к ней делать уроки. Всех в театре знал, всех любил, и меня любили. И родители всегда и везде брали меня с собой. ?Почему же вы против публичности своей дочери? — Да, мне это очень нравилось. Но не уверен, правильно ли это. Если есть возможность этого избежать — лучше избежать. ? Однако Полина уже играет на сцене, в спектаклях Театра им. Маяковского? — Раньше играла. А недавно вместе с дедом ( Александром Лазаревым-старшим. — А. А.) вела концерт, посвященный 60-летию битвы под Москвой. Дед в два раза больше нее волновался. Она раскованна, имеет тягу к сцене, хорошо поет. А что будет дальше — посмотрим. ? Есть много семей, в которых дети растут без отца. Всегда ли постоянное присутствие отца необходимо или нет? Что оно дает? — Полная семья и присутствие отца необходимы ребенку для его полноценного существования в этом мире, для его внутреннего спокойствия, которое сам ребенок может и не осознавать. Господь предопределил, что у человека должны быть отец и мать. Количество любви должно быть адекватно этому: если ребенок получает любовь только от матери, он не получает и половины. ? Это отлично, когда у родителей есть взаимопонимание и они могут спокойно решать свои проблемы, а если нет? Если в семье конфликты, скандалы? Не лучше ли в таком случае разойтись? — Развод родителей — это огромная травма для ребенка. Есть масса случаев, когда взрослые люди живут разными жизнями, но ради детей не расстаются и стараются не показать ребенку, что между ними уже все кончено. ? Но это же ложь. И ребенок не может ее не чувствовать! — Да, в глубине души ребенок понимает, что что-то не так между мамой и папой. Но когда он видит их вместе, рядом, за одним столом, за завтраком, ужином, если он видит, как папа утром читает газету, а вечером приходит с работы, есть в этом какой-то покой все-таки. А если папа где-то далеко, а рядом одна мама с грустным лицом (или наоборот) — тут уж ничего не объяснишь. ? Значит, вы считаете, что родители должны максимально скрывать от детей свои конфликты и жить вместе? — Да, если нет полноценной семьи, надо ради ребенка создавать хотя бы ее видимость. Насколько это возможно. Алла АНУФРИЕВА